Китайская инициатива «Пояс и путь» — освобождение замкнутой Центральной Азии
Зарубежные материалы по Каспию, Каспийский транзит

Китайская инициатива «Пояс и путь» — освобождение замкнутой Центральной Азии

Одним из наиболее важных факторов, влияющих на Центральную Азию, является ее географическая особенность, выраженная в отсутствии прямого доступа к Мировому океану. Этот фактор затрагивает практически все сферы жизни государств региона – внешнюю политику, национальную безопасность и экономику. Однако проект BRI Китая (Belt and Road Initiative) может изменить влияние Китая на регион. BRI может превратить Центральную Азию из ряда государств, не имеющих выхода к морю, в транзитный регион между Азией и Европой. По сути, Китай открывает Центральную Азию. В последнее время произошло два важных события на этом пути: увеличение объема грузов, проходящих через «сухой порт» Хоргос (на казахстанско-китайской границе), и ускорение реализации китайско-пакистанского коридора, ведущего к Индийскому океану. Каждое из этих событий играет свою роль в китайской инициативе и ее влиянии на Центральную Азию. Таким образом, BRI является триггером для геополитического землетрясения в регионе.

Об этом в своей статье под названием «Китайская инициатива «Пояс и путь» — освобождение замкнутой Центральной Азии» (China’s Belt and Road Initiative: Relieving Landlocked Central Asia) пишет доктор Авиноам Идан, геополитик, старший научный сотрудник Вашингтонского института Центральной Азии и Кавказа и Программы изучения Шелкового пути при Американском совете по внешней политике.

Справочная информация: основная географическая характеристика центральноазиатских стран, получивших независимость после распада Советского Союза, заключается в том, что они не имеют выхода к морю. Этот фактор создает для стран региона вызовы во всех сферах развития – внешней политике, безопасности, уникальном развитии человека. Таким образом, средний ВВП этих стран достигает лишь 57 процентов от ВВП их морских соседей. Стоимость доставки грузов в них на 10 процентов выше, чем в морских странах. Сочетание географического положения, торговли и экономического роста объясняет стоимость отсутствия выхода к морю, экономика их морских соседей на 30 % эффективнее. Поэтому страны, не имеющие выхода к морю, должны получать постоянную помощь от таких международных учреждений, как Всемирный банк и МВФ. Они воспринимаются как страны с высокими показателями импорта и низкими экспортными доходами. Согласно индексу развития человеческого потенциала ООН, большинство таких стран находятся в нижней части списка.

С самого начала своей независимости лидеры новых государств Центральной Азии признали и четко обозначили ограничения, связанные с их географическим положением, и стремились к расширению транзитных перевозок и связей в качестве средства решения этой проблемы. Тогда президент Казахстана Назарбаев заявил, что отсутствие выхода к морю может нанести ущерб экономическому развитию страны, ее политической независимости, а также затруднить участие в международных экономических отношениях.

Президент Республики Узбекистан И. Каримов выразил аналогичное мнение, подчеркнув необходимость дальнейшего поиска новых решений этих проблем, создания эффективной транспортной системы и безопасного выхода к морю.

В течение первых двух десятилетий независимости велась значительная работа по восстановлению инфраструктуры и соединению Центральной Азии с остальным миром. Но многое из этого осталось на концептуальном уровне. Программа Европейского Союза «Транспортный коридор Европа-Кавказ-Азия» (TRACECA) был первой программой, которая представила регион как транспортный коридор между Востоком и Западом. Но в то время он породил многочисленные более мелкие конкретные проекты и не имел такого масштаба, чтобы нивелировать последствия отсутствия выхода к морю.

Конфликт в Афганистане также препятствовал попыткам центральноазиатских государств достичь Индийского океана, географически ближайшего теплого водного порта для региона. Несмотря на то, что существует постоянная надежда на урегулирование конфликта, которое позволило бы осуществлять транзитную торговлю через Афганистан, эти надежды еще не реализованы. Американская стратегия «Нового Шелкового пути», объявленная в 2011 году, пыталась исправить эту ситуацию, но и она так и не набрала значительного импульса для успешной реализации. Этот проект страдал от отсутствия поддержки на высшем уровне в правительстве США. Негативно повлиял и тот факт, что изначально это было исключительно делом Севера и Юга и не включило в маршрут страны Кавказа.

На этом фоне главные достижения на пути преодоления географических особенностей были достигнуты государствами региона в одностороннем порядке. Среди них главное — железная дорога Баку-Тбилиси-Карс, построенная Азербайджаном, Грузией и Турцией. Но всё же, это были отдельные проекты, масштабных транспортных программ по преодолению проблемы отсутствия выхода Центральной Азии к морю не возникало, пока  Пекин не оформил её из ранее разрозненных инициатив экономического пояса Шелкового пути, в проект BRI.

Понимание этой реальности помогает объяснить, почему государства региона приняли китайский проект и не считают его угрозой своим интересам. BRI объединяет страны Центральной Азии с новой и многогранной транспортной сетью, а также связывает Центральную Азию с далекими странами и рынками.

Последствия: BRI, по китайским оценкам, охватывает около шестидесяти пяти стран, 4.4 миллиардов людей и улучшит соединение на площади, которая производит около 55% глобального ВВП и включает в себя около 70 процентов населения мира. Согласно схеме BRI, Центральная Азия становится главным континентальным шлюзом для китайских транспортных маршрутов на запад. Таким образом, зона, которая была изолирована, отрезана и не имеет выхода к морю, превращается в транзитный регион, имеющий большое значение как для Китая, так и для других стран в этом регионе.

В результате этих изменений в регионе наметился ряд геополитических тенденций: во-первых, интенсификация беспроигрышной основы отношений между странами Центральной Азии и Китаем. В настоящее время BRI является основным вектором политики Китая. Теперь ему нужно будет углубить связи с государствами Центральной Азии, что будет способствовать как усилению китайского влияния в регионе, так и зависимости Пекина хороших взаимоотношений и сотрудничества с регионом.

Во-вторых, растет значение стран Центральной Азии. Центральная Азия будет более интегрирована с западными провинциями Китая и внесет значительный вклад в развитие этой части Китая. Это может привести к большему двухстороннему влиянию между этими регионами, с потенциальными политическими последствиями. Кроме того, Китай еще больше инвестирует в стабильность Центральной Азии, что станет непременным условием успеха BRI.

В-третьих, вероятно, активизируется участие Китая в обеспечении безопасности в Центральной Азии. Степень участия Китая в обеспечении безопасности региона и, возможно, даже военного участие в делах региона может вырасти, как это отмечено в Афганистане и Таджикистане (см. материал от 12 апреля 2018).

Поскольку Центральная Азия является ключом к успеху BRI, можно ожидать, что вызовы в области безопасности, главным образом нынешние угрозы со стороны воинствующих экстремистских исламистских групп, приведут к увеличению присутствия Китая в сфере безопасности и, возможно, даже к активному военному участию в этом регионе. Строительство первой китайской военной базы за пределами Китая, в Джибути на Красном море, является первым признаком этой тенденции, в соответствии с которой можно прогнозировать, как себя будет вести Китай в таких критических местах, как Центральная Азия. Экономического и политического влияния Китая может быть недостаточно для обеспечения стабильности в регионе, однако текущая активность Китая, как в Афганистане, так и в Таджикистане, является показателем этих тенденций в области безопасности.

В-четвертых, значение Шанхайской организации сотрудничества будет возрастать в новых условиях Центральной Азии: Шанхайская Организация (ШОС), в которой и Китай, и Россия являются ведущими участниками, является эффективной платформой как для новой модели деятельности Китая в Центральной Азии, так и для скоординированных рамок российско-китайского сотрудничества в этой области. Недавнее включение Индии и Пакистана в ШОС отражает растущее влияние BRI на сферу приоритетного внимания и деятельность организации, включая потенциальный доступ Китая и региона Центральной Азии к Индийскому океану, через порт Гвадар в Пакистане.

В-пятых, важно следить за тем, как растущее присутствие Китая влияет на российско-китайские отношения в Центральной Азии. Обе страны утверждают, что у них прекрасные отношения, и они согласованы по многим международным вопросам. Они одинаково заинтересованы в стабильности Центральной Азии. Но также ясно, что их интересы различаются в том плане, что Россия рассматривает Центральную Азию как часть своей сферы влияния. Москва была бы готова принять ситуацию, когда Пекин получил влияние в экономической сфере, в то время как она продолжала бы доминировать в делах безопасности региона. Однако если интересы Китая потребуют более активного прямого участия в делах безопасности региона, то остается неясным, как Москва на это отреагирует.

Следует отметить некоторые особенности, которые имеет инициатива BRI. Во-первых, Индия очень скептически относится к китайскому проекту, который она рассматривает, как способ исключить Индию из региона. Поскольку облегчение не имеющей выхода к морю природы Центральной Азии также потребует получения доступа в Южную Азию, необходимо предпринять шаги для дополнения китайско-европейского соединения с соединением с Южной Азией.

Во-вторых, государства Центральной Азии хорошо знают о проблемном опыте сотрудничества некоторых стран с китайскими инвестициями – порт Хамбантота в Шри-Ланке является наиболее заметным примером. И о том, что китайские инвестиции редко создают возможности для занятости местного населения, поскольку строительство обычно осуществляется китайскими рабочими, страны региона тоже не забывают.

В-третьих, китайские инвестиции в инфраструктуру должны сопровождаться созданием мягкой инфраструктуры, необходимой для торговли — от логистики до страхования, то есть в тех вопросах, которые крайне важны для центральноазиатских государств. Однако, в целом, перспектива выхода из замкнутого географического состояния, более чем компенсирует эти потенциальные недостатки.

Выводы: Центральная Азия переживает эпоху геополитических потрясений. Инициатива BRI Председателя КНР Си Цзиньпина, объявленная в 2013 году, направлена на изменение геополитической реальности этого не имеющего выхода к морю региона.

Географическое положение не меняется, однако геополитика часто может быть динамичной. Связность — это фактор, способный изменить геополитическую реальность в регионе, географическое положение которого естественно останется неизменным. BRI должен изменить Центральную Азию, превратив её из региона не имеющего выхода к морю в транзитный регион, что придаст новый импульс для его развития. Успех BRI и решение сложных задач, которые она представляет, а также уровень реализации этой китайской инициативы, будут в перспективе определять степень, с которой эта инициатива будет влиять на геополитическую динамику Центральной Азии.

12 мая, 2018

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ХРОНИКИ
ЗАРУБЕЖНЫЕ СМИ О КАСПИИ
Фото дня
Наши партнеры
Яндекс.Метрика
Перейти к верхней панели