Геоэкономика, согласно основателю этой концепции Эдварду Люттваку, изначально подразумевалась как изменение качества военно-политической конкуренции между державами — в новой постбиполярной системе государства должны были следовать исключительно экономическому соревнованию.
Нынешние американские стратеги открыто признают, что геоэкономика является войной иными средствами — с помощью контроля над ресурсами, управления финансовыми потоками, мер протекционизма, введения режима санкций и т.п.
Подтверждением этому являются постоянные обвинения США в адрес России и Китая. Евразийский Экономический Союз (ЕАЭС) был назван госсекретарем Хиллари Клинтон не иначе как попыткой возродить СССР, а инициатива Пояс и Путь (ИПП) — китайской экспансией в страны Азии и Африки. Хотя лидеры России и Китая неоднократно подчеркивали исключительно экономический характер обоих проектов, голос Вашингтона продолжал звучать в гневном тоне, пугая не только своих постоянных клиентов, но и намекая на возможные последствия, если какие-то страны в Евразии, имеющие дипломатические отношения с США предпочтут эти проекты.
Однако необходимо отметить важный аспект. При нынешнем переходном периоде от однополярности к многополярности ЕАЭС и ИПП являются новаторскими — они формируют «идеологию неидеологий», поскольку не навязывают странам-партнерам какой-либо политической модели, как делают США и контролируемые ими транснациональные структуры.
В геополитическом контексте ЕАЭС и ИПП преодолевают конфронтацию между Хартлендом и Римландом, так как создают режим связанности (connectivity) через Хинтерланд. Между северным морским путем России и Жемчужным ожерельем Китая создаются коридоры Север-Юг, позволяющие актуализировать потенциал меридианальных геополитических процессов.
В ситуации упадка и кризиса неолиберальной модели сопряжение ЕАЭС и ИПП (о чем было заявлено на саммите БРИКС-ШОС в 2015 г.) может стать образцом не только для Евразии, но и других регионов.
Стартовой площадкой для показательного примера может стать Пакистан, где реализуется проект CPEC (Китайско-Пакистанский Экономический Коридор). Китай уже инвестировал в него более 60 млрд. долл. А Исламабад заинтересован в расширении взаимодействия с Россией по ряду направлений — от энергетики и торговли до военно-технического и научного сотрудничества. За последние несколько лет Россия и Пакистан значительно укрепили доверие между странами — от проведения совместных военных учений до подписания договора об инвестициях. Наступает момент для стратегического взаимодействия, которое может оказать эффект на весь регион.
От глубоководного порта Гвадар на юге до границы с Китаем на севере Пакистан уже имеет готовую транспортную инфраструктуру. Киргызстан, который входит в ЕАЭС, соединяет с Пакистаном небольшой участок китайской территории.
Фактически, все готово для пилотного проекта, по крайней мере, в рамках эксперимента.
Помимо Пакистана в рамках Южной Евразии нужно учитывать другие энерготранспортные проекты, как ТАПИ (газопровод Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия) и ИПИ (Иран-Пакистан-Индия). В последнем уже участвует российский монополист «Газпром».
Тем не менее, остаются риски влияния США — от использования готовой инфраструктуры в своих интересах через такие проекты как Новый шелковый путь и TRASECA, до провоцирования конфликтов — особенно критичными могут стать Белуджистан и Гилгит-Балтистан в Пакистане, поскольку через них уже проходят или запланированы инфраструктурные проекты, а в самих регионах существуют сепаратистские движения, поддерживаемые извне.
Поэтому консолидация сотрудничества России и Китая в Пакистане будет иметь решающий характер не только для надлежащего функционирования CPEC, но и секьюритизации всего региона. Особое значение будет иметь опыт России в реализации комплексных систем безопасности в урбанистической среде и совместные контртеррористические мероприятия.
Леонид Савин. Информационно-аналитический портал «ГЕОПОЛИТИКА»
Добавить комментарий