Новые перспективы транскаспийских проектов: ожидания и реальность
Геополитика и геоэкономика, Зарубежные материалы по Каспию, Каспийский транзит

Новые перспективы транскаспийских проектов: ожидания и реальность

На портале The Central Asia-Caucasus Analyst, где публикуются результаты исследований Института Центральной Азии и Кавказа — объединенного трансатлантического исследовательского и политического центра, связанного с Американским Советом по внешней политике, Вашингтон, и Институтом политики в области безопасности и развития, Стокгольм, опубликована статья Стивена Бланк — бывшего старшего научного сотрудника Американского совета по внешней политике, а ныне научного сотрудника военного колледжа армии США под названием «Новые перспективы транскаспийских проектов» (New Vistas for Trans-Caspian Projects).

В преамбуле к статье автор отмечает, что Каспийская конвенция, подписанная в августе 2018 года, представляет собой важный шаг вперед в деле разграничения Каспийского моря и закрепления прав прибрежных государств на использование его ресурсов. Соглашение также возродило идеи о масштабных проектах по интеграции Каспийского бассейна с европейскими, китайскими и южноазиатскими рынками. Это соглашение — часть более широкой тенденции современного мирового развития, включающей китайскую инициативу «Один Пояс – Один Путь» (ОПОП, BRI) и российский проект «Север-Юг» через Иран и Центральную Азию в Индию. Однако, по мнению автора, для реализации этих концепций потребуются годы многосторонних экономических, технологических и политических усилий, и, несмотря на оптимистические ожидания, порожденные Каспийской конвенцией, на пути их реализации будет ещё много разочарований.

Текущая ситуация: за год, прошедший после подписания Каспийской конвенции, практически ничего не произошло. В то время как реализация инициативы BRI неуклонно продвигается вперёд, нарастает объём критических оценок китайского проекта. Многие аналитики и официальные лица предупреждают, что получатели щедрых китайских инвестиций могут попасть в долговые ловушки и в результате оказаться в зависимости от Китая. Российский проект «Север-Юг» и связанные с ним более мелкие проекты по-прежнему в основном остаются на бумаге. Что касается энергетических проектов, то в настоящее время нет никакой реальной перспективы для так называемого «Южного газового коридора» в Европу (ЮГК) или Транскаспийского трубопровода, так как Туркменистан, который необходим для любого важного газового проекта, договорился о продаже газа России.

Более того, Каспийская конвенция не вывела из тупика ситуацию относительно перспектив строительства подводного газопровода, поскольку Россия и другие прибрежные государства сохраняют право вето на проекты, проходящие по дну Каспия. Действительно, совершенно не ясно, согласится ли Азербайджан обеспечить транзит туркменского или казахстанского газа за счет уменьшения транспортировки собственных ресурсов. При этом весьма вероятно, что Россия будет препятствовать любому транскаспийскому трубопроводу. Хотя Туркменистан, как сообщается, и работает над трубопроводом ТАПИ для транспортировки газа через Афганистан в Пакистан и Индию, но его завершение займёт годы, в то время как Пакистан и Индия нуждаются в газе уже сейчас и вскоре могут столкнуться с серьезными кризисами, вызванными недостаточными поставками. Наконец, экономическая стагнация Ирана и нынешний кризис не позволяют ему играть какую-либо значимую роль в отношении реализации транскаспийских проектов.

Нынешняя ситуация контрастирует с ажиотажем вокруг многочисленных проектов, о которых заговорили после подписания Каспийской конвенции в 2018 году. Например, индийская компания ONGC тогда начала изучение перспектив расширения бизнеса с Азербайджаном в рамках нефтегазового проекта Азери-Чираг-Гюнешли (Azeri-Chirag-Gunashli (ACG)). Естественно, Каспий стал непосредственным кандидатом на поставку добываемой там нефти или газа в Иран, а затем либо через Персидский залив, либо по суше — в Индию. Растущий интерес Китая к Кавказу также отражает тот факт, что теперь значительно легче пересекать Каспий до Кавказа, а затем до Европы, где Китай также строит сеть инвестиций и портов.

Россия в тоже время продемонстрировала возрождение интереса к коридору «Север-Юг» в Иран и Индию, который, по-видимому, вновь стал одним из приоритетов российской внешней политики наряду с другими проектами, такими как каспийско-черноморский канал «Евразия», ищущий поддержки со стороны других прибрежных государств после принятия Конвенции.

Видное место в этих дискуссиях занимает Индия, поскольку это конечный пункт для коридора Север-Юг, который стоит особняком от китайского BRI. России приходится довольствоваться вспомогательной ролью в рамках реализации китайской инициативы, так как Китай явно не хочет делиться выгодами ОПОП с Россией в какой-либо значимой степени.

Возобновление экспорта туркменского газа в Россию также весьма вероятно укрепит позиции Москвы. Россия может использовать туркменские и другие центральноазиатские экспортные поставки газа, например из Узбекистана и Казахстана, в качестве драйверов для завершения по крайней мере энергетического коридора Север-Юг в ближайшем будущем. Однако на этот раз Москве целесообразней было бы не субсидировать внутреннее потребление в стране за счёт центральноазиатских ресурсов, как это было до 2008 года, а заняться реализацией проекта транспортировки природного газа в Индию.

Перспективы: в то время как вышеуказанные проекты нацелены на Азию, с принятием Конвенции активизировались процессы сопряжения каспийских производителей с европейскими рынками. Инициатива ОПОП, которая предшествовала Каспийской конвенции, также значительно расширяет возможности для подключения региона к Европе. Начиная с 1990-х годов, западные чиновники и энергетические компании стремились найти коммерчески и политически жизнеспособную основу для доставки каспийских углеводородов в Европу, например, через нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, проект Nabucco, а в последнее время трубопровод TANAP-TAP или Южный газовый коридор. Между тем, поиски возможностей для строительства Транскаспийского газопровода продолжаются уже не первый год.

Каспийская конвенция «подогрела» эти дискуссии. 4 марта 2019 года в Бухаресте министры иностранных дел Азербайджана, Грузии, Румынии и Туркменистана приняли заявление, в котором заявили о намерениях построить международный транспортный маршрут от Каспия до Черного моря. Продукция, перевозимая по этому маршруту, должна поступать в страны-члены ЕС. В идеале, для доставки грузов из Каспия в Черное море этот коридор свяжет ключевые порты сторон: Констанца в Румынии, Поти в Грузии, Баку в Азербайджане и Туркменбаши в Туркменистане. Кроме этого строящийся крупный порт Анаклия в Грузии также может сыграть важную роль в прокладке нового коридора.

Тем не менее, наиболее интригующей возможностью является неуклонно растущая восприимчивость России к китайско-казахстанскому предложению по строительству вышеупомянутого Каспийско-Черноморского канала «Евразия», который обойдет Волго-Донской канал. Хотя этот проект может иметь экономические преимущества при переходе из Каспийского в Черное море, его стоимость по меньшей мере составляет 10 миллиардов долларов США, а экологические последствия, вероятно, будут весьма негативными. Тем не менее, «Евразия» обладает несомненным очарованием для правительства Путина, которое остается подверженным идее реализации грандиозных инфраструктурных проектов. Однако у этого проекта есть дополнительный, а возможно, и более привлекательный политический подтекст. Учитывая инциденты с Украиной в Азовском море в ноябре 2018 года, Москва, вероятно, может попытаться получить полный контроль над этим водоёмом за счёт предполагаемого строительства нового Каспийско-Черноморского канала, и тем самым, во-первых, создаст удушающий эффект для экономики Украины, а во-вторых, сорвёт вышеупомянутый четырехсторонний Бухарестский проект.

Иран также хочет построить канал или водный путь от своего Каспийского берега до Персидского залива. Экономические выгоды этого проекта, если он когда-либо будет завершен, очевидны. Однако Иран не в состоянии даже серьезно рассматривать этот проект. И хотя российские СМИ утверждают, что Ирану потребуется российская помощь для реализации этой мечты и тем самым укрепления перспектив коридора Север-Юг, Россия, вероятно, мало что может сделать для развития этого проекта, учитывая свои собственные проблемы.

На данный момент все эти проекты остаются делом далекого будущего. Их разработчикам предстоит преодолеть многочисленные политические препятствия и найти пути обеспечения коммерческой и экологической жизнеспособности этих крупномасштабных международных проектов. Таким образом, они являются новым видением того, что может измениться благодаря реализации инициативы ОПОП и подписания Каспийской конвенции. Для реализации этих концепций потребуются долгие годы многосторонних экономических, технологических и политических усилий. Например, потребовалось четыре-пять лет, чтобы построить трубопровод Баку-Джейхан, а трубопровод ТАПИ из Туркменистана в Индию через Афганистан и Пакистан реализуется уже более 20 лет.

Выводы: хотя растущий интерес центральноазиатских государств к региональному сотрудничеству является отрадным признаком, для реализации вышеуказанных грандиозных проектов, признанных содействовать евразийской связанности, потребуется гораздо больше времени. В своей новой центральноазиатской стратегии ЕС также выражает поддержку проектам, направленным на укрепление этой более тесной связи между Центральной Азией и Европой, однако нет никаких признаков понимания Брюсселем того, за счёт каких ресурсов и политических усилий можно реализовать задуманное.

Безусловно, Россия, неспособная сегодня реализовать свои грандиозные проекты (см. публикацию портала «Каспийский вестник»), будет стремиться подчинить своим интересам другие прибрежные государства региона. Китайская BRI при этом, также, по-видимому, сталкивается с гораздо более серьёзными трудностями, чем ожидали в Пекине. В конечном счете, маловероятно, что государства Каспийского региона существенно подчинят свои собственные интересы устремлениям Москвы или внесут значительный вклад в успех многочисленных российских проектов. Очевидно, что и Иран не может сделать многого для «оживления» коридора «Север-Юг». Таким образом, несмотря на оптимистические ожидания, порожденные Каспийской конвенцией, на пути их реализации в обозримом будущем будет много разочарований.

13 декабря, 2019

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ХРОНИКИ
ЗАРУБЕЖНЫЕ СМИ О КАСПИИ
Фото дня
Наши партнеры
Яндекс.Метрика
Перейти к верхней панели