Экс-посол Ричард Хогланд: США должны объединить Кавказ с Центральной Азией

Ричард Хогланд – профессиональный дипломат на пенсии, который в силу своего политического опыта дает оценку на эволюцию политики США на постсоветском пространстве. Прежде чем занять в Вашингтоне в сентябре 2013 года должность первого заместителя помощника госсекретаря США по делам Южной и Центральной Азии (2013-2015 гг.), он провел десять лет, работая в этих регионах. Хогланд был заместителем посла и поверенным в делах США в Пакистане (2011–2013 гг.), послом США в Казахстане (2008–2011 гг.) и послом США в Таджикистане (2003–2006 гг.), а также занимал должность временного поверенного в делах США в Туркменистане (2007-2008 гг.).

До своей дипломатической миссии в Центральной Азии Хогланд был директором Управления по делам Кавказа и Центральной Азии в Бюро по делам Европы и Евразии Государственного департамента США (2001-2003 гг.). На этой должности он разработал и согласовал четыре ключевых двусторонних документа, фиксирующих расширение отношений между государствами Центральной Азии и Соединенными Штатами после событий 11 сентября. Его предыдущие зарубежные назначения включали и Россию, где он был пресс-секретарем посольства США (1995-1998 гг.).

После своего официального выхода на пенсию в ноябре 2015 года Ричард Хогланд продолжал работать в регионе. Летом 2016 года он руководил американо-российской военной координацией по прекращению боевых действий в Сирии из американского посольства в Аммане, Иордания (июнь-август 2016 года). В январе-сентябре 2017 года он был временным американским сопредседателем Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе/Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху.

В своей статье Р. Хогланд предлагает переосмыслить и переформатировать политику США на Кавказе, охватив регион Центральной Азии в формате «8 плюс 1». Пытаясь выяснить детали, независимая журналистская онлайн-платформа «Caucasus Watch» связалась с послом Хогландом, исполнительным директором программы Политики Безопасности Каспийского Политического Центра (Caspian Policy Center, CPC), располагающегося в Вашингтоне, и взяла у него интервью.

В отношениях с Центральной Азией доминирующим форматом является «5+1» (прим.: Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан + страна-интересант (США)). Этой формуле следуют Индия, Южная Корея, Япония и даже Китай. Зачем добавлять Кавказ (прим.: Грузия, Армения, Азербайджан) в форум «8 плюс 1»?

Я бы сказал, что это бюрократическое предложение, которое перекликается с потребностями Госдепартамента США в синхронизации координирования политики в Центральной Азии и на Кавказе.

После распада СССР Госдепартамент создал новый офис, подчиняющийся непосредственно госсекретарю, который назывался «Новые независимые государства» (New Independent States), где все постсоветские государства были собраны вместе. Но позже, по разным бюрократическим причинам, Вашингтон отделил Центральную Азию, объединив ее с Южной Азией (которая сильно отличается из-за британского колониального наследия) и тремя Кавказскими странами в «Бюро Европы и Евразии», в состав которого входят многие важные страны, из-за чего странам Южного Кавказа становится труднее добиться постоянного внимания на высоком уровне, если только они не переживают кризис, как это недавно произошло в Карабахе.

Это изменение (8 плюс 1) будет отражать новые приоритеты. Учитывая войну в Украине и появление «Среднего коридора» (ТМТМ, Транскаспийский международный транспортный маршрут) из Европы через Турцию, Кавказ, Каспийское море и Среднюю Азию в Китай, имело бы смысл реинтегрировать эти постсоветские государства в единое бюрократическое звено Государственного департамента США.

Получается, эта реформа будет возвратом к старой практике, а не инновацией как таковой. Однако чувствуете ли вы, что «Средний коридор» отныне станет центром внешней политики США?

Точно нет. Мы находимся на другом конце света. Это будет частью американской внешней политики, которая в настоящее время имеет значение из-за военного конфликта в Украине. Опасность заключаются в последствиях этой войны для других стран региона. То есть, речь идет не столько о возврате к прошлому, сколько о приспособлении к нынешним условиям.

На практике, как это повлияет на Кавказ? Будет ли это сопровождаться другим уровнем мониторинга, «настройкой» на американские интересы в регионе или изменит качество дипломатического представительства США?

Честно говоря, правительства трех кавказских государств вряд ли смогут заметить разницу, но существенные перемены будут в Вашингтоне. У нас есть мощное дипломатическое представительство в каждой из трех стран. Внешняя политика на местах кардинально не изменится. Но координация между ведомствами будет лучше, по крайней мере, на время военного конфликта в Украине.

Продолжая тот же вопрос: для таких стран, как Монголия, взаимодействие с Соединенными Штатами является частью так называемого «подхода третьего соседа» (прим.: «Third neighbor» policy /approach -базовое понятие монгольской внешней политики, согласно которому Монголия укрепляет сотрудничество с государствами, с которыми она непосредственно не граничит, для баланса российского и китайского влияния в регионе), наиболее важными из которых являются Россия и Китай. С начала войны в Украине роль Турции также стала более заметной.

Стремится ли Вашингтон к статусу, превосходящему статус третьего соседа? Что касается «Среднего коридора», какую роль будет играть фактор Соединенных Штатовв изменившейся картине? Есть ли у Вашингтона политическая воля, интерес частного сектора и геополитический аппетит для взаимодействия с евразийским пространством в качестве чего-то большего, чем «третий сосед»?

Монголия находится не в Центральной Азии, а на ее периферии. Внешняя политика США в регионе существует не для того, чтобы конкурировать с Россией или Китаем, или даже с Ираном и Турцией. Политика США в этом регионе – на Южном Кавказе, в Центральной Азии – направлена на предоставление альтернативы этим правительствам, если они захотят ее принять.

Я считаю, что именно Казахстан впервые использовал термин «многовекторная внешняя политика». И что они очень эффективно делают в своей внешней политике, так это балансируют свои отношения с Россией, Китаем, ЕС и Соединенными Штатами. И большинство стран постсоветского пространства в той или иной степени стараются практиковать тот же принцип многовекторности для защиты своей независимости.

Пять президентов Центральной Азии стремятся создать своего рода ассоциацию, которая не ослабит их независимость, а укрепит их способность действовать сообща. А на свою последнюю встречу в Душанбе (Таджикистан) они пригласили шестую страну – Азербайджан. Для них есть смысл взглянуть на Каспий, и для Соединённых Штатов имело бы смысл признать такое развитие событий.

Можно ли сказать, что «8плюс 1» соответствует линии – «Организация тюркских государств» плюс США? Я понимаю, что Грузия и Армения явно не тюркские государства, но в целом, не в этом ли суть этого предложения?

Каждую страну нужно рассматривать отдельно, а не только как часть кластера. Грузия и Армения — это, конечно, христианские страны по историческим традициям и бывшие советские республики. Армения начинает немного отдаляться от России. Отношения меняются в зависимости от реалий на местах. Нет, США не продвигают какие-либо союзы. То, что я предлагаю, — это просто сгруппированность, призванная обеспечить большую унификацию политики США во всем Большом Каспийском регионе.

Почему включен только Кавказ, и не стоит ли взглянуть за пределы Черного моря, включить Молдову и Украину в соответствии с Восточным партнерством ЕС? Кажется, между Вашингтоном и Брюсселем нет особой координации на постсоветском пространстве.

Любой, кто внимательно следил за этим регионом в течение длительного периода времени, знает основных игроков, которых обычно упоминают как «Россия, Китай и Европейский Союз». На самом деле ЕС менее важен, чем некоторые отдельные государства: у Италии есть интересы в нефти и газе; У Германии есть политические интересы в Евразии; а у скандинавских стран другой набор интересов. Реальность такова, что дипломатический ритуал не всегда отражает меняющиеся реалии.

Я придерживаюсь Реалполитѝк (Realpolitik): политика должна отражать реальность на местах. А нынешняя реальность на местах — это появление «Среднего коридора», идущего из Европы через Турцию и Кавказ, через Среднюю Азию в Китай.

Оставляя в стороне вопрос о том, почему Вашингтон важен для Кавказа, хотелось бы спросить, чем Кавказ важен для США?

Честно говоря, Кавказ не так важен, как, скажем, Канада и Япония. Поддержание мира и безопасности во всем мире является очевидным ответом. У наших нефтяных компаний имеются интересы на Каспии и, в меньшей степени, на Черном море. Сами интересы и их формулировка не представляют линейнуюсвязь (от А до Б), но правда такова: Южный Кавказ «представляет интерес», но не «имеет исключительную важность» для Соединенных Штатов.

Есть ли «спойлерный интерес»? Кавказ является одним из каналов поддержания российской военной системы. Кавказ – это путь для всех товаров, которые больше не пересекают Западную Европу напрямую. Мне интересно, насколько эта дискуссия о «переосмыслении» политики США в регионе мотивирована этим фактом. Это гипотетическая дискуссия, которая никогда не возникает?

Я бы сказал, что это дискуссия, которая ежедневно происходит на среднем или «рабочем уровне» в Госдепартаменте. Это не обязательно дискуссия, которая происходит между советником по национальной безопасности Салливаном, госсекретарем Блинкеном и президентом Байденом, поскольку их повседневные интересы обычно сосредоточены на глобальном кризисе текущего дня. Однако именно на уровне помощников госсекретаря, секретарей торговли, обороны и т.д., там и должен вестись этот разговор о Большом Каспийском регионе в целом.

То есть, политическое вниманиеотсутствует; хотя армянская диаспора оказывает влияние на выборы (прим.: речь про США), здесь разворачивается нефтяной кризис, а отношения с Турцией находятся не на своей историческом пике. Что нужно, чтобы сменить приоритеты?

Нужен кризис. Внешняя политика реагирует на кризисы. В различных соображениях, которые вы перечисляете, существуют две армянские лоббистские группы, одна из которых весьма активна в Вашингтоне, и это еще один слойстремлений повлиять на политику США. Иногда они слишком активны, но это часть игры.

Возвращаясь к моему списку. Традиционно турецкое представительство в Вашингтоне также было достаточно сильным. Исторически сложилось так, что люди, игравшие заметную роль в турецком лобби, также удерживали влиятельные позиции во внешней политике США. Так что, ранее у нас был опыт более прочных связей.

Внешняя политика колеблется и развивается. Да, мы не на пике наших отношений с Турцией. Вероятно, это можно объяснить нашей политикой в Ираке и, в последнее время, тем, что Турция больше склоняется к России, чем до этого, или впечатлением, что Анкара применяет нео-Османскийподходк большому Каспийскому региону. Но общая картина такова, что у нас очень активные и полезные отношения с Турцией; я могу заверить вас в этом.

В течение многих лет Грузия была страной, наиболее близкой к Соединенным Штатам в плане национального строительства, возможно, еще во время президентства Шеварднадзе (1995—2003 гг.). Как вы оцениваете нынешнее напряжение? Как только новый посол приземлился, уже прозвучали определенные комментарии, порицающие ее предшественницу. Проявляется ли в отношениях нестабильность, как это было в случае с Турцией, или вы видите более существенное развитие?

Я бы сказал, что есть существенные, но не драматические изменения. Россия после вторжения на Украину оказалась в политической, дипломатической и экономической изоляции. Москва пытается утвердиться в регионе, который Путин часто называет «особой сферой влияния России», имея в виду регион постсоветских республик. В Грузии мы часто наблюдаемнепрекращающиеся проблемы оккупированных Россией Южной Осетии и Абхазии. В настоящий момент в Грузии есть политики, которые хотят «сбалансировать» свои отношения с Россией. Грузия, даже если она желает быть частью Западной Европы, имеет другое наследие, и ей потребуется много времени, чтобы сформировать политический консенсус и двигаться в одном направлении.

Разве тот же аргумент не применим и к странам Балтии?

Не совсем. Такие страны, как Грузия, Армения и Азербайджан, были частью Царской империи, прежде чем стать частью СССР. Страны Балтии относительно поздно присоединились к советскому миру, уже в бытность СССР. Западная Европа – это другое место.

Поскольку мы переживаем кризис с Ираном, чувствуете ли вы, что существует опасность побочных эффектов от него на постсоветском пространстве?

У Ирана свои проблемы с международными санкциями. За кулисами США и Иран ведут интенсивные переговоры. Смотрите: Иран – сложная страна, влиятельная страна, но это не такая страна, которая собирается пересечь черту, чтобы создать еще большие проблемы для остального мира. По крайней мере, так я вижу это в настоящий момент.

Источники