Партнёр портала «Каспийский вестник» — Аналитическая платформа «Special Eurasia» из Италии проанализировала стратегические последствия израильско-иранского конфликта для региональных интересов Китая, реализующего в регионе инициативу «Один пояс, один путь». Особое внимание в докладе уделяется нарушению энергетических, логистических и геополитических инвестиций Пекина. Также рассматриваются последствия заявленного Израилем намерения нанести удар по Пакистану в случае поражения Ирана, что подчёркивает потенциальную угрозу для китайской инициативы «Один пояс, один путь» (BRI). Кроме того, в докладе оценивается, как конфликт и недавние удары США по иранской территории могут соответствовать более широкой цели Вашингтона — сдерживанию влияния Пекина в Индо-Тихоокеанском и Евразийском регионах.
Автор доклада Сильвия Болтук делает следующие выводы:
Продолжающийся конфликт между Израилем и Ираном существенно угрожает стратегическим интересам Китая, ставя под угрозу импорт энергоносителей и наземный логистический коридор.
Намерения Израиля нанести удар по Пакистану после возможного поражения Ирана могут серьёзно дестабилизировать Китайско-Пакистанский экономический коридор и затруднить доступ Китая к рынкам Центральной Азии.
Этот конфликт соответствует более широким целям США по сдерживанию регионального влияния Пекина путём подрыва его ключевых партнёрских отношений и логистической автономии.
Справочная информация: израильско-иранский конфликт
13 июня 2025 года Израиль начал внезапное воздушное наступление, нацеленное на ряд иранских военных и ядерных объектов, утверждая, что Тегеран находится на пороге создания потенциала создания ядерного оружия. Иран нанес ответный удар сотнями ракет и беспилотных летательных аппаратов по Израилю после операции, направленной против его ядерной инфраструктуры. В последующие дни первоначальные атаки переросли в затяжной конфликт.
21 июня 2025 года президент Трамп объявил, что вооружённые силы США нанесли скоординированные авиаудары по трём крупным иранским ядерным объектам (Фордо, Натанз и Исфахан). В ответ Тегеран выпустил ракетный залп по американской авиабазе Аль-Удейд в Катаре. В результате удара никто не пострадал; президент Трамп охарактеризовал его как «слабую реакцию» и впоследствии призвал к деэскалации, когда противостояние продолжалось уже двенадцатый день.
23 июня 2025 года президент Трамп объявил о вступлении в силу соглашения о прекращении огня между Израилем и Ираном и призвал обе стороны не нарушать его. Через двенадцать часов израильские войска прекратили боевые действия, что, по данным нескольких новостных источников, ознаменовало поэтапное прекращение боевых действий.
Однако сообщения из Тегерана и Иерусалима ставят под сомнение прочность соглашения: ракетный обстрел со стороны Ирана после истечения срока перемирия привёл к жертвам среди гражданского населения в Беэр-Шеве, что вызвало тревогу в Израиле.
Отношения между Китаем и Ираном: стратегический контекст
24 июня 2020 года Китай и Иран официально оформили долгосрочное стратегическое партнёрство, подписав в Пекине 25-летнее соглашение. Согласно условиям этого соглашения, Китай обязался инвестировать около 400 миллиардов долларов США в экономику Ирана в течение срока действия соглашения. Взамен Тегеран согласился поставлять Китаю нефть со значительной скидкой — это соглашение приобрело ещё большее стратегическое значение в свете санкций, введённых против углеводородного сектора Ирана. В результате этой схемы Китай стал основным покупателем иранской нефти, фактически обходя международные ограничения.
Помимо двустороннего уровня, Иран и Китай поддерживают сотрудничество на более широких многосторонних платформах, в частности в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и БРИКС.
В 2022 году Тегеран разрешил открытие генерального консульства Китая в Бендер-Аббасе, ключевом портовом городе в южной провинции Хормозган. Этот регион стал центром китайско-иранского сотрудничества, особенно в сфере мореплавания и судостроения.
Растущее присутствие граждан Китая на юге Ирана — особенно на острове Кешм, где многие из них проживают и ведут бизнес, — ещё раз подтверждает расширение влияния Китая в Персидском заливе. В свою очередь, Иран имеет консульства в Шанхае, Гуанчжоу и Гонконге, что способствует двустороннему взаимодействию по экономическим и дипломатическим каналам.
Обе страны также завершили направленных на улучшение связи. Среди наиболее заметных — “персидский мост”, который соединяет остров Кешм с материковой частью Ирана, и грузовая железнодорожная линия, соединяющая Сиань в Китае с иранским сухим портом Априн, расположенным недалеко от Тегерана. Эти проекты являются символом усилий Китая по укреплению сухопутных коридоров, соединяющих Восточную Азию с Ближним Востоком в рамках инициативы «Один пояс, один путь».
Согласно сообщениям Wall Street Journal, недавние разведданные свидетельствуют о том, что Тегеран заказал тысячи тонн ракетных компонентов в Китае, предположительно, в рамках усилий по пополнению своего стратегического арсенала и поддержке союзных ополченцев, связанных с так называемой «Осью сопротивления».
В основе этого заявления лежит информация о контракте на приобретение перхлората аммония — основного топлива для твердотопливных ракет, — которого достаточно для производства до 800 баллистических ракетных систем. В сделке предположительно участвуют иранская компания Pishgaman Tejarat Rafi Novin Co. и Lion Commodities Holdings Ltd., зарегистрированная в Гонконге. Хотя эти сделки остаются под пристальным вниманием, они отражают более глубокий уровень ирано-китайского сотрудничества, которое распространяется на чувствительные военно-промышленные сферы.
Геополитическая оценка
Тегеран является основным торговым партнером Китая на Ближнем Востоке, поставляя почти половину импортируемой Пекином нефти. Чтобы сохранить бесперебойный доступ к этим углеводородам, Китай последовательно обходил западные санкции, введенные против Тегерана.
Сообщается, что китайский юань (CNY) является основной валютой, используемой во многих из этих сделок. Также есть неподтверждённые сообщения о том, что в некоторых случаях использовались бартерные механизмы и обмен на золото. Это подорвало доминирование доллара США в двусторонних торговых сделках.
Однако эти стратегические энергетические отношения уязвимы перед нестабильностью в регионе. Любая попытка Ирана закрыть Ормузский пролив — часто используемая в качестве ответной меры — не только нарушит его собственные экспортные маршруты, но и поставит под угрозу импорт Китая из других ключевых поставщиков энергоресурсов. Саудовская Аравия, второй по величине поставщик нефти в Китай, а также Катар и Объединённые Арабские Эмираты, поставляющие природный газ, — все они зависят от безопасного прохода через Ормузский пролив для морских поставок в Восточную Азию.
В случае обострения региональной напряжённости Красное море может стать ещё одной горячей точкой. Если хуситы вмешаются в конфликт с военной помощью Ирана, морская безопасность в Баб-эль-Мандебском проливе и прилегающих к нему коридорах может ещё больше ухудшиться. Этот сценарий серьёзно повлияет на международные судоходные пути. Примечательно, что во время конфликта в Газе китайские суда, проходившие через Красное море, по сообщениям, пользовались преференциями со стороны хуситов, в отличие от коммерческих судов под флагом США и Великобритании, которые неоднократно подвергались нападениям.
Учитывая стратегическую уязвимость морских путей, Пекин и Тегеран приступили к созданию наземного грузового коридора, призванного обеспечить непрерывность торговли, снизив зависимость от Малаккского пролива, который во время кризиса находится под стратегическим влиянием США. Эта инфраструктура приобрела повышенное стратегическое значение после того, как администрация Трампа вновь ввела в действие кампанию «максимального давления», которая, помимо прочего, была направлена на то, чтобы сократить экспорт иранской нефти с 1,5 млн баррелей в день до нуля за счёт воздействия на ключевых покупателей, в частности на Китай.
Однако полезность этого коридора зависит от стабильности в регионе. Если Иран окажется втянутым в прямое военное противостояние, особенно с участием Израиля или США, то удары по его нефтегазовой инфраструктуре, скорее всего, сделают коридор неэффективным.
Дальнейшая эскалация может привести к дестабилизации в более широком регионе Персидского залива, где Китай имеет обширные экономические интересы и в значительной степени зависит от импорта энергоносителей.
Недавние заявления израильского руководства позволяют предположить, что военные операции могут не ограничиться Ираном. Появились признаки того, что Пакистан также может стать мишенью после решительной кампании Израиля против Тегерана. Эта перспектива имеет большое значение для Китая, учитывая, что в Пакистане находится Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК), краеугольный камень инициативы «Один пояс, один путь», опирающейся на стратегический порт Гвадар.
Дестабилизация в Пакистане серьёзно подорвёт стратегические инвестиции Китая и нарушит критически важные логистические связи. Более того, такая нестабильность отразится на всей Центральной Азии. Такие страны, как Казахстан, Узбекистан и Туркменистан, зависят от транспортных и торговых коридоров, проходящих через Иран и Пакистан, для доступа к мировым рынкам. Если оба государства будут ослаблены, Китай столкнётся с региональной изоляцией к западу от своих границ и разрушением своей западной логистической оси.
Исламабад, осознавая экзистенциальный риск, связанный с ядерным ударом по Ирану, предупредил Израиль о возможном возмездии. В то же время Пакистан сделал шаг навстречу бывшему президенту США Дональду Трампу, в том числе выдвинув его кандидатуру на Нобелевскую премию мира — очевидная попытка заручиться политическим влиянием или потенциальным союзником в случае прямой конфронтации с Израилем.
Со стратегической точки зрения, военные действия Израиля против Ирана — и, возможно, Пакистана — соответствуют давним целям США по сдерживанию геополитической экспансии Китая путём устранения ключевых региональных партнёров, критически важных для продвижения Пекина на запад. Поскольку наземные коридоры находятся под угрозой, а морские альтернативы, такие как Малаккский пролив, в значительной степени находятся под влиянием США, стратегическая автономия Китая в вопросах логистики и энергоснабжения будет серьёзно подорвана.
Такое развитие событий способствовало бы развитию предлагаемого коридора Индия – Ближний Восток–Европа (IMEC), где Израиль позиционируется в качестве ключевого стратегического узла на этом маршруте.
В конечном счёте Китай рискует потерять дипломатический авторитет, который он заслужил, успешно посредничая в нормализации отношений между Саудовской Аравией и Ираном.
Заключение
Израильско-иранский конфликт служит не только национальным интересам Израиля, но и продвигает геополитические цели США, нанося ущерб поддерживаемым Китаем региональным структурам.
Возможное распространение враждебности Израиля на Пакистан знаменует собой значительную эскалацию, которая может разрушить континентальную стратегию Пекина, ослабив его связи с Центральной Азией.
Дестабилизация Ирана и Пакистана — двух наиболее инвестиционно привлекательных коридоров в рамках «Один пояс, один путь» — сделает Китай структурно уязвимым к западу от Синьцзяна и подвергнет его энергетические линии риску враждебного контроля.
Подготовил Влад Кондратьев
Фото: specialeurasia.com
Добавить комментарий