Процесс реализации положений Каспийской конвенции не обещает быть лёгким
Аналитика, Каспийский диалог, Колонка редактора

Процесс реализации положений Каспийской конвенции не обещает быть лёгким

Подписание Конвенции о правовом статусе Каспийского моря, по мнению, как официальных представителей прикаспийских государств, так и экспертного сообщества стало результатом консенсуса «прикаспийской пятёрки», основанного на поиске взаимоприемлемых решений.

Однако, несмотря на то, что Конвенция, как заявлял ранее представитель России на каспийских переговорах Игорь Братчиков, это тщательно сбалансированный, основанный на полном равноправии сторон современный документ, призванный служить интересам пяти государств [1], в Исламской Республике Иран, по всей видимости, сложилось довольно неоднозначное отношение к «Конституции Каспийского моря».

Довольно подробно отношение иранцев к подписанному на Пятом каспийском саммите соглашению охарактеризовал американский политолог иранского происхождения, старший научный сотрудник вашингтонских Института Ближнего Востока и Фонда Джеймстаун Алекс Ватанка (Alex Vatanka) в своей статье для журнала «Каспийские проблемы» [2].

Подписание Конвенции он характеризует как фиаско в плане реализации прежних амбиций Тегерана на Каспии. По его мнению, после Каспийского саммита Ирану придется ждать и продумывать действия своего тактического партнера и одновременно соперника в Каспийском регионе — России. При этом он отмечает, что разговоры о поражении Ирана на Каспии по отношению к саммиту засели глубоко в иранском обществе. В то время как Администрация президента Хасана Роухани отстаивает достигнутое на саммите соглашение, критики называют его примером российского доминирования во внешней политике региона. Если раньше, с начала 1920-х годов до 1991 года, Иран и Советский Союз неофициально разделяли Каспийское море в соотношении 50-50 между двумя государствами, то теперь ещё и Казахстан, Азербайджан и Туркменистан претендуют как минимум на 20 процентов моря.

Алекс Ватанка приводит в качестве примера звучащую в Иране критику решения команды Роухани, которое по сути обозначает, что страна получит максимум 11-13 процентов Каспия из-за своей крайне непротяжённой береговой линии. Также в иранском обществе негативную реакцию вызывают сжатые сроки заключения Конвенции. В условиях когда Иран находится под огромным давлением со стороны США, критики соглашения считают, что Россия, по сути, эксплуатировала невыгодное международное положение Ирана для заключения выгодной для себя сделки. Кроме того, правительство Роухани опубликовало очень мало информации о последних переговорах по демаркации каспийской границы, что многие воспринимают как тревожный признак того, что Иран был «обыгран» на саммите 12 августа. Министр иностранных дел Джавад Зариф неоднократно заявлял, что Иран не согласится ни на что меньшее, чем справедливое пятистороннее разделение Каспия, но такие заявления властей в последнее время встречают сильный скептицизм на внутреннем фронте.

По мнению Алекса Ватанки, этот скептицизм понятен в свете других аспектов ирано-российских отношений. В иранском политическом истеблишменте существует устойчивое мнение, что Москва видит в Иране не стратегического партнера, а расходный актив. Его сторонники считают, что Москва использует свои рычаги в сирийском конфликте для обеспечения превосходства на Ближнем Востоке над Ираном и Турцией, а также для влияния на Израиль и арабские страны Персидского залива. Россия якобы  также демонстрирует готовность учесть американские интересы на Ближнем Востоке, в частности в отношении Сирии, в обмен на признание ее действий в Крыму. Также Москва добивается от США прекращения санкций, введенных с марта 2014 года. Поэтому определённые иранские политические круги считают свою страну «пешкой в этой игре».

Ещё одним важным фактором, который ослабляет позиции Ирана по отношению к России, американский политолог называет американо-иранские отношения и в целом неопределенность относительно текущих целей США в регионе. Выступление госсекретаря США Майка Помпео 22 июля прошлого года, а также речь президента Трампа на Генеральной Ассамблее ООН 25 сентября внесли путаницу относительно того, что в итоге хотят добиться в Вашингтоне – смену режима в Тегеране или новую всеобъемлющую сделку с иранцами. Эта американская политика запутывания снижает восприимчивость Ирана к прямым переговорам с администрацией Трампа. Хотя Тегеран может просто оттягивать время, ожидая окончания первого и весьма вероятно единственного срока президентства Трампа.

Таким образом, из статьи Алекса Ватанки следует сделать вывод, что в Иране сложилось довольно противоречивое отношение к Конвенции. Несмотря на то, что решение иранской стороны, весьма вероятно, является обдуманным и взвешенным, а также согласованным с определёнными политическими силами страны, в Иране есть достаточно «устойчивая оппозиция» Конвенции, что, по сути, ставит вопрос её ратификации в зависимость от внутриполитических баталий в стране, а также от развития отношений Тегерана с Москвой и Вашингтоном.

Кроме этого, даже в случае успешной ратификации Конвенции, быстро решить спорные вопросы по вынесенному за рамки соглашения вопросу о разделе дна Южного Каспия между Ираном, Туркменистаном и Азербайджаном вряд ли удастся. Ряд иранских экспертов рекомендуют руководству страны в рамках переговоров с соседями исходить из необходимости закрепления под своей юрисдикцией максимального по площади сектора дна Каспийского моря, что наверняка будет негативно воспринято в Ашхабаде и Баку.

Такой позиции, в частности, придерживается доцент юридического факультета Тегеранского университета Сасан Сирафи. 18 декабря 2018 года в ходе круглого стола, посвященного вопросу правового режима Каспийского моря,  иранский эксперт заявил, что хотя требовать 50% Каспийского моря в нынешних международно-правовых условиях Ирану не реально, так как не один суд не признает за Ираном такого права, вместе с тем необходимо чётко обозначить Азербайджану и Туркменистану свою позицию о непризнании введённой СССР в одностороннем порядке линии Астара – Гасан-Кули, в качестве предела притязаний Ирана на Каспии. Линия Астара – Гасан-Кули, как неформальная граница СССР и Ирана на Каспии, по мнению С.Сирафи  была во многом несправедлива, и в нынешних условиях Иран вправе претендовать на большую часть Каспийского моря.

Справка редакции: Астара-Гасан-Кули – линия, установленная в одностороннем порядке приказом НКВД СССР «Об установлении режима Каспийского моря» в 1935 г. как внутренняя административная мера и никогда не признавалась Ираном как формальная морская граница по Каспийскому морю (длина 423,2 км) между СССР и Ираном. Вначале эта линия применялась в одностороннем порядке для воздушных судов СССР. С 1953 г. она также служила односторонней линией для советских рыболовных судов, ведущих рыбопромысловые операции в южных районах Каспийского моря.

С.Сирафи на прошедшем мероприятии также отмечал, что Иран на Каспии находится в невыгодном географическом положении, на что влияет извилистое, вогнутое побережье и неподходящая география, например два острова, расположенные в непосредственной близости от берегов Туркменистана и Азербайджана, что определяют границы моря в ущерб Исламской Республике. Вместе с тем, С.Сирафи уверен, что Иран может претендовать на своеобразный треугольник, основание которого совпадает с той же линией Астара – Гасан-Кули, а вершина находится севернее – выше площади нефтяного месторождения Альборз (в азербайджанской интерпретации Араз-Алов-Шарг). Отстаивание вышеуказанного подхода, по мнению С.Сирафи, должно стать одним из приоритетных направлений во внешней политике Ирана на каспийском направлении.

С учётом вышеизложенного, следует констатировать сохранение достаточно неопределённой ситуации вокруг окончательного урегулирования вопросов о правовом статусе Каспийского моря и разграничении его дна и недр. Как известно, Туркменистан, Казахстан и Азербайджан уже ратифицировали Конвенцию, в России она находится на рассмотрение в Государственной Думе. Применительно к Ирану ситуация с ратификацией пока неопределённая, каких-либо новостей по этому поводу в СМИ не проходит. Но если всё-таки ратификация «Конституции Каспия», несмотря на все сложности внутриполитической ситуации в Иране, рано или поздно состоится, то окончательный раздел дна Южного Каспия, весьма вероятно, дело далекого будущего. Остаётся надеяться, что этот вопрос не станет «камнем преткновения» для Тегерана, Баку и Ашхабада, и стороны выстроят свою политику в этом вопросе, исходя из примата сохранения мира и безопасности на Каспийском море. Тем более, что хорошим примером для стран Южного Каспия является согласованные действия России и Казахстана по разработке месторождений, находящихся на стыке национальных секторов дна Каспийского моря.

Источники:

  1. Экспертное сообщение Игоря Борисовича Братчикова на Каспийском медиафоруме, https://casp-geo.ru/ekspertnoe-soobshhenie-igor-borisovicha-bratchikova-na-kaspijskom-mediaforume/
  2. Alex Vatanka. The Caspian and Iran’s Foreign Policy Problems. Caspian Affairs Magazine, p. 40-43// http://www.caspianpolicy.org/wp-content/uploads/2019/01/Caspian-Affairs-Magazine-January-Issue-2019-1.pdf
  3. https://www.yjc.ir/fa/news/6767335/هنوز-معلوم-نیست-چند-درصد-دریای-خزر-متعلق-به-ایران-است-موضوع-انرژی-محل-نزاع-کشورهای-همسایه-بوده-است
21 марта, 2019

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ХРОНИКИ
ЗАРУБЕЖНЫЕ СМИ О КАСПИИ
Фото дня
Наши партнеры
Яндекс.Метрика
Перейти к верхней панели